«…Только что ты мчался по шоссе, и вот уже — бабах — лежишь лицом в пыли. Тебя обдувает жарким смрадом выхлопных газов, от которых во рту остается едкий привкус, и все, что ты можешь, — лишь бессильно помахать кулаком удаляющимся габаритным огням. Рак похож на эти грузовики. Он так же сшиб меня и оставил такие же шрамы»…
Он неподвижно сидел, склонив голову на грудь. На остановке общественного транспорта как в замедленной съемке врачи «скорой» и милиционеры двигались вокруг неподвижного мужчины средних лет…
Не хочется думать о худшем, но сцена из жизни, свидетелем которой я сегодня оказался, навеяла грустные мысли. Я сразу вспомнил, что в своей книге "Не только о велоспорте: мое возвращение к жизни» невероятно сильный духом велогонщик Лэнс Армстронг, после тяжелейшего рака вернувшийся в большой спорт написал очень много о жизни, о боли.…
Ниже я приведу ещё несколько выдержек из этой книги.
«В этой жизни возможно все. Вам могут сказать, что у вас 90, или 50, или 1 процент вероятности остаться в живых, но вы должны поверить в этот процент и бороться. <…>
Установленный факт: при раковых заболеваниях у информированных и сильных духом пациентов выше показатели выживаемости. <…>
Если у такого страдания, как рак, есть какое-то предназначение, то, на мой взгляд, оно должно заключаться в одном — сделать нас лучше. Я твердо убежден в том, что рак не является предвестником смерти. Я предпочитаю другое определение: это часть жизни. <…>
Боль — явление временное. Она может длиться минуту, час, день или год, но в конце концов она утихнет и уступит место чему-нибудь другому. Но если я брошу спорт, боль будет мучить меня вечно. Такая капитуляция, пусть даже она будет самым ничтожным из поражений, наложит отпечаток на всю мою оставшуюся жизнь. Поэтому, когда у меня появляется желание уйти из спорта, я спрашиваю себя, чем я буду жить? Готовность встретиться с этим вопросом и найти в себе силы продолжать борьбу — это истинная награда, которая для меня важнее любого приза.…<…> Теперь вы уже поняли, что я предпочитаю боль. Почему? Потому, что она разоблачает сама себя, вот почему. В каждой гонке есть момент, когда гонщик вступает в борьбу со своим главным соперником и понимает, что этот соперник он сам. Самый большой интерес у меня вызывают те моменты гонки, когда я испытываю самую сильную боль, и каждый раз я с нетерпением жду, как отреагирует мое тело. Откроются ли мне самые потаенные мои слабости или самые скрытые достоинства? Каждый раз мне приходится отвечать на один и тот же вопрос: смогу ли я закончить гонку? Можно сказать, что боль — это избранный мною путь изучения человеческого сердца.
Я не всегда выигрываю. Иногда самое большое, что я могу сделать, — это просто доехать до финиша. Но я чувствую, что с каждой гонкой моя способность к выживанию повышается. Вот почему я кручу педали изо всех сил, даже когда мне это не нужно. Я не хочу жить вечно, я готов умереть, после того как проживу отмеренный мне срок, но до тех пор я собираюсь крутить педали своего велосипеда — и не исключаю, что мне суждено на нем умереть».
Он неподвижно сидел, склонив голову на грудь. На остановке общественного транспорта как в замедленной съемке врачи «скорой» и милиционеры двигались вокруг неподвижного мужчины средних лет…
Не хочется думать о худшем, но сцена из жизни, свидетелем которой я сегодня оказался, навеяла грустные мысли. Я сразу вспомнил, что в своей книге "Не только о велоспорте: мое возвращение к жизни» невероятно сильный духом велогонщик Лэнс Армстронг, после тяжелейшего рака вернувшийся в большой спорт написал очень много о жизни, о боли.…
Ниже я приведу ещё несколько выдержек из этой книги.
«В этой жизни возможно все. Вам могут сказать, что у вас 90, или 50, или 1 процент вероятности остаться в живых, но вы должны поверить в этот процент и бороться. <…>
Установленный факт: при раковых заболеваниях у информированных и сильных духом пациентов выше показатели выживаемости. <…>
Если у такого страдания, как рак, есть какое-то предназначение, то, на мой взгляд, оно должно заключаться в одном — сделать нас лучше. Я твердо убежден в том, что рак не является предвестником смерти. Я предпочитаю другое определение: это часть жизни. <…>
Боль — явление временное. Она может длиться минуту, час, день или год, но в конце концов она утихнет и уступит место чему-нибудь другому. Но если я брошу спорт, боль будет мучить меня вечно. Такая капитуляция, пусть даже она будет самым ничтожным из поражений, наложит отпечаток на всю мою оставшуюся жизнь. Поэтому, когда у меня появляется желание уйти из спорта, я спрашиваю себя, чем я буду жить? Готовность встретиться с этим вопросом и найти в себе силы продолжать борьбу — это истинная награда, которая для меня важнее любого приза.…<…> Теперь вы уже поняли, что я предпочитаю боль. Почему? Потому, что она разоблачает сама себя, вот почему. В каждой гонке есть момент, когда гонщик вступает в борьбу со своим главным соперником и понимает, что этот соперник он сам. Самый большой интерес у меня вызывают те моменты гонки, когда я испытываю самую сильную боль, и каждый раз я с нетерпением жду, как отреагирует мое тело. Откроются ли мне самые потаенные мои слабости или самые скрытые достоинства? Каждый раз мне приходится отвечать на один и тот же вопрос: смогу ли я закончить гонку? Можно сказать, что боль — это избранный мною путь изучения человеческого сердца.
Я не всегда выигрываю. Иногда самое большое, что я могу сделать, — это просто доехать до финиша. Но я чувствую, что с каждой гонкой моя способность к выживанию повышается. Вот почему я кручу педали изо всех сил, даже когда мне это не нужно. Я не хочу жить вечно, я готов умереть, после того как проживу отмеренный мне срок, но до тех пор я собираюсь крутить педали своего велосипеда — и не исключаю, что мне суждено на нем умереть».
